Том 9. Пьесы 1882-1885 - Страница 23

Пьер. Ну, мои сведения очень ограниченны. Лотохин приехал откуда-то, кажется из Москвы, покупает здесь имение, собирает о нем справки. Все это здесь бывает часто; никому бы до него и дела не было; но он человек богатый; оттого им все интересуются. Верно только одно: что он чудак.

Жорж. Я этих чудаков да простаков боюсь немножко.

Пьер. Отчего?

Жорж. А помнишь, в прошлом году какой-то чудак наехал? Лохматый, нечесаный, сюртук в пуху, сапоги нечищеные, шампанское пополам с квасом пил. Бумажника не носил, ассигнации свертывал в комок да по разным карманам рассовывал. Карты в руках держать не умел; а обобрал всех здесь. После я его видел в Петербурге в Ливадии: раздушенный, завитой, всех опереточных артистов знает, шансонетки не хуже их поет.

Пьер. Да, бывают художники. Вот Василий. Позовем его да расспросим хорошенько. (Громко.) Василий!

Входит Василий.

Василий. Что угодно-с?

Пьер. Ты Лотохина знаешь?

Василий. Как же не знать-с. Коли они мой барин, настоящий, природный, а не то чтоб… это, однако, довольно для меня удивительно, чтобы не знать, коли я сызмальства был их слуга.

Жорж. Богат он?

Василий (махнув рукой). Ну, что уж! Может, одних вотчин у них в пяти губерниях… и там всего прочего… Про это что ж! Уж всем известно.

Пьер. Да… ну, а зачем он сюда приехал?

Василий. Именье покупают.

Жорж. Зачем ему? У него и так много.

Василий. Они не с тем, чтоб… а как, собственно, у сродственницы.

Пьер. У какой сродственницы? Кто она?

Василий. Уж это я не могу знать-с. Потому как… изволите видеть, я с ихним камардином, с Акимычем говорил… (Таинственно.) Они в отель-Париже стоят, три нумера занимают… можете судить… «Мы, говорит, именье покупать, только, говорит, мы не за барышом гонимся, а по родственному расположению».

Пьер. В карты он играет?

Василий. Этому они не подвержены, а обыкновенно, как господа, когда со временем, для компании, отчего же… это они могут… Потому, выиграть ли, проиграть ли, это им какой расчет! А чтоб гостям удовольствие… Ну, обнаковенно, как завсегда в хороших домах.

Жорж. Давно он приехал?

Василий. Да как вам доложить! Дня четыре будет-с, а пожалуй и всех пять. Только они сродственницу свою еще не видали; в именье ездили, осматривать; а вчера приехали обратно.

Пьер. Ну, а больше ты ничего не знаешь?

Василий. Да помилуйте, я все знаю. Дяденька у них генерал, в коннице служили — так уж вот барин!..

Жорж. Где же он теперь?

Василий. В чужих краях-с.

Жорж. Ну так что же нам! Бог с ним!

Василий. Опять сестрица двоюродная, за барином замужем, которые откупами занимались, так, боже мой, брови у них… Кажется, изойди весь белый свет… Да нет, невозможно…

Пьер. Ну, довольно, будет с нас.

Василий. Больше ничего не прикажете.

Пьер. Ничего. Ступай!

Василий уходит, Лотохин и Сосипатра входят.

Явление второе

Пьер, Жорж, Сосипатра и Лотохин.

Сосипатра. Вы извините, что для первого знакомства брат приглашает вас обедать не домой, а в трактир.

Лотохин. Ничего-с. Я сам бездомовник, человек кочующий; зимой по клубам, а летом по родным кочую.

Сосипатра. У вас много родни?

Лотохин. Очень много-с, и, к несчастию, все родственницы: племянницы, внучки, сестры двоюродные, троюродные, девицы да вдовы-с. Невест много. Опека большая.

Сосипатра. Какое же это несчастие? Разве бедные? Помогать надо?

Лотохин. Нет-с, богатые, есть даже очень богатые.

Сосипатра. Чего ж лучше.

Лотохин. Красота мужская нашему семейству очень дорого обходится.

Сосипатра. Я вас не понимаю.

Лотохин. Если изволите, я вам объясню.

Сосипатра. Сделайте одолжение.

Лотохин. Только, сударыня, я заранее прошу вашего извинения: может быть, придется сказать что-нибудь такое…

Сосипатра. Пожалуйста, не церемоньтесь! Напускную скромность я не считаю за добродетель и излишней стыдливостью не отличаюсь, особенно в мужском обществе. Да вот у меня платок. (Показывает носовой платок.) Коли что такое, так я закроюсь; а все-таки послушаю, я очень любопытна.

Лотохин. Да нет-с, сказать что-нибудь неприличное я себе не позволю; а может быть, вам покажется, что я не очень лестно отзываюсь о женском поле.

Сосипатра. Только-то? Так не бойтесь; я сама не очень высокого мнения о нашем поле. (Пьеру и Жоржу.) Вы, шалопаи, чему смеетесь? Говорят люди солидные…

Лотохин. Умудренные опытом.

Сосипатра. Так вы должны слушать с почтением; это вам вперед пригодится, потому что вы еще молокососы. А то лучше убирайтесь.

Пьер. Нет, уж позвольте!

Жорж. Это очень интересно.

Сосипатра. Ну, так ведите себя скромно и сидите, как умные дети сидят.

Лотохин. Так вот, изволите видеть, много у меня родственниц. Рассеяны они по разным местам Российской империи, большинство, конечно, в столицах. Объезжаю я их часто, я человек сердобольный, к родне чувствительный… Приедешь к одной, например, навестить, о здоровье узнать, о делах; а она прямо начинает, как вы думаете, с чего?

Сосипатра. Об шляпках, конечно, о платьях, вообще о тряпках.

Лотохин. Никак нет-с. Она начинает: «Ах, он меня любит!» Кто этот, «он» — я почти никогда не спрашиваю: потому что ответ один, стереотипный-с: «Мой жених, он хорош, умен, образован!»

Сосипатра. Да, правда ваша. А потом окажется, что он так же умен и образован, как вот эти милые особы.